Само начало войны — это было страшно. Я рос в атмосфере любви. Воспитывала меня бабушка. Папу моего, увы, то и дело арестовывали. Его отпускали, перед ним извинялись, но потом… опять сажали. В общем, всем известна мрачная история тех дней, но я рос домашним московским мальчиком. И в девятнадцать лет был выброшен на войну.