Есть показатель, по которому российская экономика оказалась лидером мира. Или, скорее, антилидером. 27% ВВП России обеспечивает внутренняя торговля. Для сравнения: в США эта доля составляет 17%, в Австралии — 12%, в Китае — 9%. Можно сказать, что это выдающееся достижение перехода к рынку: коммунистическая страна всего за двадцать лет превратилась в страну рыночных торговцев, — если бы не одно «но». Торговля не в состоянии прокормить Россию, как, впрочем, и ни одну другую страну. Она производит слишком небольшую добавленную стоимость. Именно поэтому средневековый рынок, основанный на торговле, отвечая на стремление человека к лучшей жизни, с течением времени трансформировался в капиталистическую экономику, основанную на индустрии. Застрянь мир в торговле, так бы и жили мы без городов, дорог, канализации и медицины по сорок с небольшим лет. Поэтому эти почти 30% торговли в ВВП свидетельствуют о страшной деградации нашего хозяйства.
Не менее страшными выглядят другие цифры: мы производим унизительно мало всего, кроме сырья. Например, в производстве фармацевтических препаратов на душу населения мы отстаем от США в 66 раз. И так с большей частью товаров, производимых индустрией. Но нельзя быть богатой страной, ничего не производя. Бессмысленно составлять длинные бухгалтерские таблицы, пытаясь высчитать, как обеспечить рост доходов граждан, хитроумно перераспределяя добавленную стоимость, произведенную в экономике, в пользу бюджета, а потом обратно из бюджета в пользу граждан, если у вас нет ядра экономики — мощной национальной промышленности, которая обеспечивает большую часть внутреннего потребления. Такого заостренного понимания этой проблемы сегодня в нашей экономической политике нет. Нет осознания того, что пока мы мечтаем об инновационном сдвиге с использованием западного капитала и западных мозгов и выращиваем островки такой инновационности, остальная махина экономики скатывается в доиндустриальную эпоху.
У нас нет денег? Нет, за три года бюджет изъял из экономики почти 4 трлн рублей и положил их в кубышку. Западные фармацевты будут иметь на нашем рынке, в том числе за счет госзаказов, 10–15% рентабельности (как минимум), а мы кладем избыточную ликвидность под 2% годовых.
На этой неделе мы проводим первую конференцию форума «Вернуть лидерство», который планируем сделать ежегодным. Однако сегодня призыв «вернуть лидерство» выглядит сильным преувеличением. Нам надо не возвращать лидерство, а для начала остановить скатывание в пропасть. Надо отдавать себе отчет в том, что страна больше не сможет выдержать только разговоры о том, как обеспечить структурную перестройку. Надо перестать откачивать деньги из экономики. Надо добиться снижения стоимости денег. Надо начать учиться выпускать длинные деньги. Надо дать возможность компаниям, которые хотят реализовывать крупные стратегические проекты, реализовать их.
И единичные примеры преображения целых производств уже в рыночную эпоху в России есть. Пятерка крупнейших металлургических компаний наладила производство толстолистовой стали и труб большого диаметра из нее, полностью избавив страну от импортной зависимости по этой номенклатуре. На это ушло десять лет и — на круг — десять миллиардов долларов инвестиций. Но в основе лежало политическое решение государства о диверсификации направлений сырьевого экспорта и преодолении зависимости от стран-транзитеров. Которое уже конвертировалось в твердые заказы со стороны «Газпрома» и «Транснефти».
Сегодня передовые IT компании предлагают новый сервис — «наложенная реальность». Если не остановить деградацию хозяйства прямо сейчас, то всего лишь наши внуки, из тех, кто окажется поуспешнее, будут приезжать туристами в Россию, наводить свой новенький айпэд, и там на картинке, рядом с руинами из негодного жилья и канализации, будет написано: «Здесь всего 30 лет назад был большой город».